нибудь влияниe, я всеми силами и всей душой буду стараться упрочить за Вами то положение, которое Вы должны занимать. Поверьте, что для меня нет выше интереса, как служить искусству и лучшим его представителям.
Марья Васильевна Вам кланяется.
Душевно преданный Вам
А. Островский.
21.
Щелыково, 9 июня 1885 г.
Многоуважаемая
Пелагея Антипьевна,
Я взялся хлопотать за Вас и непременно доведу свои хлопоты до какого-нибудь результата. О том, какой это будет результат, я ничего еще сказать не могу; решать не мое дело, — мое дело только хлопотать. С июля месяца я буду иметь гораздо более влияния на дела театра, чем имею теперь; тогда мои хлопоты будутъ иметь больше силы, и я возьмусь за Ваше дело серьезно. О результате моего ходатайства я Вас немедленно уведомлю и напишу, что Вы должны делать с своей стороны. А пока предоставьте мне думать о Вашей судьбе, а сами ни о чем не думайте, ни о чем не печальтесь и будьте покойны, что необходимо для Вашего здоровья. — Все возможное я сделаю; а невозможного, вероятно, Вы сами от меня требовать не станете.
Марья Васильевна, после лихорадки, значительно поправилась. Она Вам кланяется. А мое здоровье было и лучше и опять хуже и теперь понемногу поправляется[1]. Я никуда не поеду из деревни, разве только в июле придется съездить в Петербург и Москву по театральным делам [2].
Что-то Бог даст; а впереди я жду много хорошего[3].
Душевно преданный Вам
А. Островский.
[24] Об этой болезни жены и о своем нездоровье Островский писал и Ф. А. Бурдину еще из Москвы 29 апреля 1885 г. — см. «Дневн. артиста» 1892 г., № 2, с. 12.
[25] Эта поездка не состоялась, и Островский прожил в Щелыкове до конца сентября или первых чисел октября 1885 г.
[26] Через пять месяцев — в ноябре 1885 г. — состоялось назначение Островского заведующим художественною частью и школою императорских московских театров, но вступил он в должность лишь 6 января 1886 г. См. еще в письмах Островского к Ф. А. Бурдину от 6 и 13 мая, 5 и 19 июня и 4 и 22 августа 1885 г. («Дневн. артиста» 1892 г., № 2, с. 12–13).