Я имел неосторожность сообщить Литературному фонду, что в театре Малькиеля давали спектакль, 20 % с которого назначались на пушкинский капитал; но до сих пор об этих деньгах никакого помину. Вероятно, не было никакого сбора? Хоть бы уведомили о неудаче, а то неловко.

3.

11-го декабря 1880 г. [Петербург].

Искренно благодарю Вас, дорогой Модест Иванович, за Вашу память, за Ваши приветствия и поклоны, которые передает мне дочь [1]. Верьте, что я ценю и глубоко чувствую всякое заявление внимания и приязни ко мне, а тем более Ваше, человека, которого я искренне уважаю и сердечно полюбил. Вполне понимаю и невозможность для Вас частой письменной беседы со мною: знаю, как Вы много работаете и как мало у Вас свободного времени даже для отдыха. Дочь аккуратно сообщает мне восторженные отзывы об исполнении Вами и Полиной Антиповною многих ролей, в которых она в первый раз Вас видела. Я радуюсь за Раису, что у нее перед глазами такие образцы не только художественного творчества, но и благородной любви к искусству, и честного отношения к нему. Но, — я вполне уверен, Вы поймете меня настоящим образом, — не будь на сцене Малькиелевского театра Вас и Полины Антиповны, я вряд ли бы оставил Раису в этом театре. Мне жаль бедной девочки, которая, не без основания сознавая в себе способности и силы, изнывает от бездействия или принуждена являться в таких ролях, где фигурируют и нужны не она сама, ее пониманье и талант, а только ее костюмы. Я не хочу сказать, что она не должна вовсе играть таких ролей: этого требовать нельзя; но, согласитесь, нельзя не упасть духом молодой, начинающей и хорошо зарекомендовавшей себя актрисе, если, после двухмесячного почти бездействия, ей дают одну только настоящую роль (Аксюша) и затем целый ряд бесцветных, почти бессловесных, костюмных ролей. Кстати я заговорил об этом; дайте мне откровенно, по-дружески, высказать пред Вами то, что давно уже лежит у меня на душе; хотя то, что я хочу сказать, относится не к Вам, а к театральной администрации, но с этой последней я уже, конечно, не могу говорить по душе, а Вы, я знаю, поймете мои слова надлежащим образом и не придадите им какого-либо, недостойного меня, смысла и значения.

Не говоря уже о том… невнимании, чтобы не выразиться сильнее, которое оказано было администрацией театра ко мне, как автору трех пьес, которые я сам ставил на Вашей сцене, в одной из которых участвовали даже и Вы, и которые ни разу потом не были повторены, несмотря на то, что в то же время давалась разная галиматья, я остано-