Исходя из этих соображений, Волков полагал, что нет никакой надобности запрещать выписки из книги Посошкова, написанной им с «благонамеренной щелью». Но он был не последователен: в дальнейшем, как мы увидим, он сам же исключил из статьи Григорьева одну цитату из «благонамеренной» книги, как могущую подать повод к ложным толкам.

Не вполне разделил Волков опасения московского цензора и относительно собственных суждений Григорьева, не найдя в них, за исключением двух мест, ничего «предосудительного и вредного».

Таким образом, рассмотрев статью Григорьева, Волков нашел, что из всех мест, отмеченных в ней московским цензором, следует исключить только три » места:

Во-первых, суждение самого Григорьева, где говорится, что «Посошков — представитель отрицательной стороны народного взгляда, основанной на пламенной вере в то, что «Бог правда, и правду Он любит», и при этом присовокупляется: «вере по существу своему жгучей, сухой и тревожной — вере, которая способна была бы иссушить сердце, если бы в том же народе не умерялась столь же пламенною верою в столь же высшее положение»… [1]. Эти мысли Григорьева показались Волкову «противными понятию нашему о вере в благость и справедливость Божию: вера эта ни­когда не может быть жгучей, сухой и тревожной — она не может иссушить нашего сердца — напротив, она успокаивает нас и примиряет со многим в жизни. Этот несправедливый взгляд г. Григорьева на веру, заключает Волков, не может быть допущен в печати, и духовная цензура не допустила бы подобного рассуждения».

Во-вторых, пословицу, приведенную Григорьевым и не замеченную московским цензором: «Где явно — царь жалует, да псарь не жалует [2] — пословицу, опасную тем, что она, по мнению Волкова, могла получить неправильное истолкование и применение и вызвать разного рода замечания со стороны «некоторых известных чтецов и иных прочих лиц».

В-третьих, выписку из Посошкова, где высказывается пожелание, чтобы при составлении законов участвовали все сословия народа, от слов: «И сие мое речение многие вознепщуют, якобы аз Его Императорского Величества самодержавную власть снижаю; аз не снижаю Его Величества самодержавия»…. до слов: «И аще кто узрит»… [3] Исключением этого места Волков имел в виду «лишить читателя возможности делать какие-либо заключения о том, что Посошков, давая вышеупомянутый совет, имел при этом мысль о конституции, и чтоб скрыть эту мысль — прибегнул к оговорке».

«Предосудительного и вредного» в статье Григорьева оказалось немного. И потому можно было думать, что она будет допущена к напеча