листов — «хоть мы, благодатiю Божiею, остротою не хуже ихъ, и они ругаютъ насъ напрасно» [18]… Но еще страннее то, что формализм сам себя подорвал, сам собою недоволен, сам в наше время ищет и и не находит точки соприкосновения внутреннего со внешним.

Выставим несколько наиболее ярких странностей этого взгляда, поскольку являются они в книге Посошкова.

К числу их принадлежит постоянное требование, чтобы дело было настоящим делом, а не формою. Это, тоже странное требование, так сильно, что оно во всякие времена смеется над формою без содержания, где ее ни подметитъ, хотя бы даже у своих образованных учителей. «Я сего не могу знать, — говорит, например, крестьянин Посош­ков на основании одной приглядки к ратному делу, — что то за повычай древнiй солдатской, что только одно ладятъ, чтобы всѣмъ вдругъ выстрѣлить, будто изъ одной пищали: и такая стрѣльба угодна при потѣхѣ или пpи банкетѣ веселостномъ, а при банкетѣ кровавомъ тотъ артикулъ не годится: тамъ не игрушку надобно дѣлать, а самое дѣло, чтобы даромъ пороха не жечь и свинцу на вѣтеръ не метать, но весь тотъ припасъ шелъ бы въ дѣло, по что сошлися. Я много слыхалъ отъ иноземцевъ военныхъ похвалы такой, такъ де жестоко билися, что во огнѣ де стояли часовъ съ шесть, и никто де никого съ мѣста сбить не могли. И сiя похвала нѣмецкая — у нихъ бы она и была; а намъ дай Боже ту похвалу нажить: съ Русскими де людьми биться нельзя; ежели де единожды выпалятъ, то де большую половину повалятъ. И такая битва не въ шесть часовъ, но въ одну минуту» (с. 37, 38).

Но нигде это требование настоящего дела в деле не проявляется с такою силою, как в отношении к суду. Другой, не странный взгляд выработал под влиянием Римского права весьма тонкую философско-юридическую теорию о различии мaтepиaльнoй и формальной истины, разделил или, лучше сказать, разрубил все юридические отношения на две сферы : сферу отношений уголовных, в рассмотрении которых он, по возможности, доискивается материальной истины, и сферу отношений гражданских, в которых он совершенно довольствуется формальною, считая разыскание истины материальной нарушением прав частного произвола, составляющего душу, жизнь гражданскаго права, узаконивая таким образом недоверие частного произвола к обществу, с одной стороны, и, с другой, давая место обществу только как пугалу в отношении к частному лицу. Бесконечное множество процессов, бесконечная их продолжительность, наибольшее отдаление момента процесса, известного в науке Римского права под названием litis contestatio; развитие тонкого искусства говорить ad libitum за и против, развитие вполне узаконенное, все это — явления, желаемые в теории не странного взгляда, такие явления, в которых, говоря терминами теории, «отсвечивается идея личного, гражданского произвола», явления, показывающие высшую степень развития гражданских отношений, факты, из узаконения которых и выте-