иначе и поступать нельзя; потому что, если я скажу хоть одно слово и дело почему-нибудь расстроится, то ответственность падет на меня; то же будет, если поездка окажется невыгодной для какого-нибудь артиста или артистки. Как они теперь распоряжаются, кто у них распорядители и состоится ли поездка, я не знаю. Мы получили бумагу от министра, что выбор артистов и соглашение с ними должны зависеть от уполномоченного генерала Гурко[1], т. е. от Танеева. Я не приглашал Вас в Варшаву и не имел на это права, я только поддерживал просьбу Танеева.

Пьеса, о которой я говорил Вам и в которой есть блестящая роль для Вас, еще не была ни в цензуре, ни в Комитете; автор ее Лукин, а называется она «Чужая душа — темный лес». Впрочем, это название будет изменено. Готова она будет к августу [2].

Душевно преданный Вам

А. Островский.

II

Письма А. А. Потехина — М. И. Писареву и П. А. Стрепетовой.

Об Алексее Антиповиче Потехине, в 1880-х годах бывшем заведующим репертуарною частью Императорских петербургских и московских Театров, — см. выше, в объяснениях к письму А. Н. Островского к Писареву от 16 ноября 1884 г. Друг Островского, он, вместе с ним и с Д. В. Аверкиевым, был членом известной Комиссии 1881 г. для пересмотра законоположений по всем частям театрального ведомства, выработавшей Правила для управления русскими драматическими труппами Имп. театров и Главное Положение о вознаграждении авторов. Эти правила и положения, утвержденные в марте 1882 года, как известно, составили эру в истории русского театра; он же участвовал в освобождении театра от ига монополии; имена трех драматургов, личным трудом и опытом содействовавших важным преобразованиям театра, приобрели право на вечную благодарную память. По словам одного из некрологов А. А. Потехина, «театр