Книги, т. е. 1-й части моих сочинений, в эту минуту у меня нет. — Спросите у Писарева. Если и у него нет, то он возьмет у Аверкиева [1], с которым живет на одной лестнице.

Нечего и говорить о том, что стихотворение это много раз уже было дозволено цензурой и правительством к публичному прочтению. Можете сослаться на это письмо, если не захотите вновь спрашиваться у Турчанинова [2].

Но прощайте, до свидания. Остаюсь Ваш

Я. Полонский.

28-го января 1887.

10.

25-го октября 1902. [Петербург] [3].

Благодарю Вас, дорогой Модест Иванович, за Вашу любовь и память обо мне. Ваше милое, ласковое письмо сердечно тронуло меня, и я посылаю Вам в ответ, кроме благодарности, и уверение в неизменности моей любви и уважения к Вам с пожеланиями здоровья и всех благ.

Утешен и обрадован я был и телеграммою милого Панчина[4], в течении 25 лет бывшего наилучшим Орестом «Выгодного предприятия». Очень жаль мне, что, не зная его адреса, не могу ему ответить и поблагодарить за приветствие, и потому прошу Вас: если встретите Алекс. Сем., поблагодарите его от меня и передайте ему мое искреннее сочувствие и преданность.

Неизменно любящий и уважающий Вас

А. Потехин.

25 октября 1902 г.

III.

Д. В. Аверкиев — М. И. Писареву.

Три письма драматурга, критика и журналиста Дмитрия Васильевича Аверкиева (р. 30 сентября 1836, ум. 9 января 1905 г.) касаются неосуществившегося проекта его об антрепризе петербургского Малого театра и постановки его пьес «Сидоркино дело» и «Непогрешимые» на сцене московского «Пушкинского» театра и заключают неизданные юмористи-