3.

22-го декабря 1880 г. [Петербург)].

Милейший Модест Иванович,

Во-первых, усердно Вам кланяюсь, а затем извещаю, что тотчас по приезде, благодаря Вам, ухватился за «Непогрешимых»[1]. Третий акт, страшивший меня своей долготою, ныне укорочен весьма, и вообще я всю комедию перечел, дабы в ней лишних слов и порожних ролей не было. Исправив экземпляр, я Вам вышлю. А если попадется Вам раньше («Русский вестн.», январь 1879 года), то учтите. Роли, как будто и расходятся; авось дело и сладится.

На всякий случай (хотя, собственно, на всякий случай только… у архиерея), прилагаю проект распределения ролей:

Крутищев — Васильев 1.

Андрей — Писарев.

Быстряков — Чарский.

Бушуев — Шумилин (?).

Похваткин — Бурлак.

Потап —

Варвара — Глама.

Наталья — Лопухина (под сомнением).

Кстати, о Гламе [2]. Кланяйтесь ей и скажите, что предсказание ее не исполнилось: я в Питере. А она чтоб не гневалась и прислала портрет из «Сидорки». Я ее повешу вместе с другими моими актрисами, рядом с Савиной.

Кстати, о Сидорке. Скажите Бурлаку [3], чтоб, если станет давать, то цен не сбавлял. Я уверен, что пойдет. И здесь вначале верхи были неполны, и сбор 1300, а вот за мое отсутствие «Сидорка» дал по 1500, то есть полный сбор. И поберегите Бурлака, а он пусть не сердится, что я ругал его как режиссера: ведь любя.

Кланяйтесь Полине Антиповне. Не забудьте о Волгородском [4]. Жена вам усердно кланяется. И благодарит за память. Марья Ивановна Дундукова-Корсакова (Ильина) [5], которая теперь у нас, велит Вам