киным на тризне в память только что похороненной куклы и появление кредиторов в квартире мнимоумершего Тарелкина. Как живые, проходят перед нами в «Смерти Тарелкина» целою вереницею своеобразные и в то же время типичные личности, среди которых, по силе и смелости изображения, особенно выделяется крупная фигура Расплюева — не того жалкого Расплюева, которого мы знаем по «Свадьбе Кречинскаго», а другого — его однофамильца, замаскированного, по цензурным соображениям, в мундир околоточного надзирателя, но, как это видно по ходу пьесы и как об этом передавал со слов самого Сухово-Кобылина гр. Салияс II. П. Гнедичу [58], изображающего видную личность в чиновничьей иерархии. Расплюев в комедии «Смерть Тарелкина» — администратор не так далекого от нас прошлого, той полосы в нашей истории, когда с каждым днем, порождая протест за протестом, стала давать о себе знать несостоятельность отживающего общественного старого строя, и всполошились все те, кто накануне еще умилялся перед его незыблемостью и совершенством Время это создало своеобразный тип в бюрократическом мире у нас. Опьяненные неимоверно быстрым возвышением и бесконтрольной и безграничной властью люди этого типа в каком-то исступлении готовы были чинить сыск чуть ли не над целой Россией, громко заявляя, что только такими средствами и только они могут спасти отечество, которому подготовляют гибель неблагонадежные элементы. «Все наше! Всю Россию потребуем!» — торжественно и самоуверенно восклицает Расплюев, когда на него возлагается ответственная миссия — следствие по одному из важнейших дел. «Я..а…. теперь такого мнения, — продолжает он далее, — что все наше отечество — это целая стая волков, змей и зайцев, которые вдруг обратились в людей, и я всякого подозреваю; а потому следует постановить правилом: всякого подвергать аресту… Да-с. Правительству вкатить предложение: так, мол, и так, учинить в отечестве нашем поверку всех лиц: кто они таковы? Откуда? Не оборачивались ли? Нет ли при них жал или ядов. Нет ли таких, которые живут, а собственно уже умерли, или таких, которые умерли, а между тем в противность закону живут».

Эти угрозы и государственные проекты одного из «спасителей отечества» — классический образец политической сатиры. По силе выражения и меткости его можно поставить на ряду с наиболее выдающимися местами из произведений Салтыкова-Щедрина. «Смерть Тарелкина» была допущена цензурою к представлению только в 1900 году [59]. Сначала явилась она на сцене Художественного театра в Петербурге, а затем на сцене Александринского и Михайловского. Ставили ее также как казенные, так и частные театры и позже.

Однако, как театральное зрелище, пьеса эта ни разу полного успеха не имела, несмотря на то, что почти всякий раз обставлена была образцово и исполнялась выдающимися артистами. Причины полууспеха ее, думается нам, кроются в недостатках ее, как художественно-драматического произведения в целом, а главным образом — в излишнем реализме некоторых