посреди этой только, их окружающей действительности, нельзя дать медного гроша: оно не есть ярость по правде, но только злорадство неправде: оно под своим личным углом зрения всякую частную и случайную мерзость возводит в общее, и само в себя подрывает веру, потому что, выводя на посмех черты мелкие, забывает, по злонамеренности или по нравственной тупости, воздавать должную справедливость чертам крупным, как будто другие так все слепы, что их не увидят. Поясним примером: когда Котошихин, а вслед за ним и иные, основывающееся на его словах, рассказывают, что «Россiйскаго государства люди породою своею спѣсивы и необычайные ко всякому дѣлу, понеже въ государствѣ своем наученiя никакого добраго не имѣют и не пpieмлют, кромѣ спѣсивства и безстыдства и ненависти и неправды» [8], они и не замечают, что возникает неминуемо вопрос, откуда же брались и где имели «наученiе» столь многие думцы Московского государства, промышлявшие о государстве: в сношениях ли с Ордою, в малолетство ли государей, в смутные ли годины бедствий народных, вожди на ратном поле, которым местнические счеты не мешали знать ратное дело? И так как означенный приговор свой Котошихин произносит по поводу «неразумiя» будто бы в делах внешних сношений, то спрашивается, откуда брались и где имели «наученiе» окольничие и стольники, правившие посольства в чужих краях, умевшие то стойкостью, то ловкостию поддерживать неуклонно достоинство государственное; — откуда в них самих, в этих, например, Потемкиных, Чемодановых, Лихачевых и иных, бралася такая крепкая вера в свое государство и его достоинство, в исстари завещанные формулы сношений, вера в достоинство своего народа, в превосходство коренных понятий своего быта, — откуда бралась в них такая раздражительность при столкновении с обычаями, противоречившими этим коренным понятиям? Чтоб не ходить далеко, вырываем наудачу почти место из посольства Потемкина во Франции.

«Приходилъ къ посланникамъ Откупщикъ Маршалка Дюка де Грамона, и говорилъ: чтобъ ему Посланники велели дать сто дублоновъ золотыхъ пошлины со всего, что у нихъ есть Посольскаго платья и всякой рухляди. И Стольникъ Петръ и Дьякъ Семенъ ему говорили: Купецкихъ людей съ нами и товаровъ никакихъ нѣтъ, кромѣ Посольскаго платья, и никто ни чего у насъ не продавывалъ, имать тебѣ у насъ пошлины не съ чего. И тотъ Откупщикъ увидѣлъ у Посланниковъ Образы окладные, Спасовъ да Пресвятыя Богородицы, и говорилъ: Не токмо де съ вашего Посольскаго платья, и со всякой рухляди пошлину возьму, да и съ Образовъ, что на нихъ оклады серебряные съ каменьемъ и съ жемчуги. И Стольникъ Петръ и Дьякъ Семенъ ему говорили: Врагъ Креста Христова! какъ ты не устрашился такъ говорить, что съ Образа Создателя нашего и Господа, Iucyca Христа, Сына Божiя, и Пречистыя Его Матери, Пресвятыя Богородицы, что на тѣхъ Святыхъ и честныхъ Иконахъ утварь устроена по нашей благочестивой Христiанской вѣрѣ, и ты и съ тою хочешь пошлину, скверный песъ,