было актрисы на эту роль. В это время рекомендовали начинавшую входить в славу на юге молодую артистку полуеврейку Томсон. Она приехала в Петербург и была принята. Для первого выхода она сыграла «Цепи» и довольно успешно. Потом, уже почти совсем больная, она выступала в Офелии, но после трех раз принуждена была лечь в клинику, где ей хирурги произвели опасную операцию вскрытия брюшины. Только весной она могла снова появиться на сцене, и трижды, с огромным успехом, сыграла драму «Листья шелестят». Это было ее лебединой песней: более она не играла и потом умерла от повторной операции.

Роль Гамлета в Петербурге играл Далматов. Никто не верил в его успех. Все лето на Кавказе он занимался этой ролью, тщательно разрабатывая и штудируя каждую фразу. К сожалению, встретился там с ним старый его знакомый доктор Оболонский, осмотрел его, нашел у него увеличенный сальник и предписал ему ванны и № 17 Эссентуков. Далматов точно исполнял его предписания и до того расхлябал свой энергичный организм, что еле-еле мог доводить до конца спектакля большие роли.

В «Гамлете», в переводе, конечно, Полевого, он выступал и раньше в Москве. Он был ошикан всем театром после третьего акта и, выйдя на вызовы и на шиканье залы, сказал:

— «Позвольте, господа, мне кончить роль, а потом будем спорить».

Эта выходка несколько умиротворила публику, но все же, после конца он был ошикан. Свободин, игравший и в Москве, и здесь в Петербурге, Полония, рассказывал мне об этом после одного из первых представлений, и он сознался, что не верил в шумный успех «Гамлета».

— «Далматов играл неузнаваемо, — сравнительно с Москвою, — говорил он. — Я думал, что мы играем на два, на три раза, — но, кажется, это прочный успех».

Он не ошибся. В один сезон «Гамлет» прошел восемнадцать раз. Но Далматов сыграл его только десять раз: с ним чередовался Дальский, сыграв принца шесть раз. А два раза играл приезжавший из Москвы Южин, выступив оба раза в Михайловском театре для абонемента.

Медведев несколько побаивался Далматова и его темперамента. Поэтому дублера назначили ему тайком от него и репетировали где-то под сценой, с другой Офелией, другим королем и Полонием. Потом все смешалось и перепуталось. Свободин-Полоний как-то был занят в Михайловском театре. Вместо него играл Осокин, не репетировав никогда с Далматовым. Это был провинциальный прием, который нисколько не смущал Медведева. Когда Далматов услышал голос не Свободина, а Осокина, который спрашивал:

— «Узнаёте вы меня, принц»?

Он оторвал глаза от книги, осмотрел с головы до ног нового Полония, и вместо «я тебя знаю», сказал: