положено на огромный альбом, на папке которого великолепно написано, или лучше сказать нарисовано из незабудок: «Деду нашего театра». Ну, конечно, тут последовали слезы умиления, поцелуи и благодарения. Отпирают дверь в следующую комнату, великолепно убранную цветами, стол накрыт персон на тридцать и поставлен для простора радиусом. На главном месте кресло, за которым на пьедестале стоит мой бюст, украшенный лавровым венком. Когда стали провожать меня для занятия места за столом, мне надо было проходить подле фигуры Славы, и у нее из рук выпал венок лавровый; ко мне на голову не поймал, а упал к моим ногам. Когда заняли все места (в этой комнате были те, которые постарше, а другие в других комнатах, где накрыты столы официантовские), после бульона Самойлов, который сидел подле меня, встает и говорит мне привет, в котором упоминает благодарность за сестру Веру Васильевну, предлагает тост за мое здоровье и подает мне серебряный вызолоченный кубок с моим портретом. Этот кубок пошел вокруг стола. Григорьев[1] сказал мне спич в стихах, П. А. Каратыгин тоже предложил тост в стихах (подивитесь, все были взволнованы до того, что еле договорили!). Очередь моя была благодарить их. Я, конечно, с трудом высказал благодарность и сожаление со своей стороны, что в настоящее время я не могу оправдать те почести, которыми меня удостаивают мои товарищи. На это отвечал с большим красноречием Василько Петров[2], — что я служу и теперь для всех образцом. Встали из-за стола. На пороге другой комнаты Бурдин[3] читает мне спич, с кубком, изображающим русскую бабу, держащую на голове своей солонку или миску. В гостиной, за флигелем, Аубель[4] играет мазурку своего сочинения. Петров Осип Афанасьевич поет куплеты, писанные Леонидовым, а все припевают. Это еще не конец. В первой комнате, где была поставлена капуста, поставлены маленькие ширмы, на которых в два ряда карточки портретов всех артистов. Степанов прочел стихи от Куликова[5] который, по болезни, не мог быть. Максимов тоже не был по болезни, но прислал письмо и стакан серебряный вызолоченный с надписью: «от Максимова»[6]. После спичей за столом явился из Москвы Полтавцев, депутат от московских артистов, с поздравлением — нарочно отказался играть в последнее воскресенье. Ему писал Леонидов, что они готовят мне сюрприз. Полтавцев приезжал на один только день и во вторник уехал обратно в